Он говорил про бесстыдство и противозаконие, чинимое «Единой Россией», про фиктивный характер грядущих выборов, про сговор избиркома с партией власти, про подготовку массовых фальсификаций, про то, что власть толкает народ к выходу на улицы…
В общем, с думской трибуны Гудков говорил почти то же самое, что обычно говорит Немцов перед тем, как его дежурным образом скрутят и поволокут в ближайший околоток.Гудкова, однако ж, не скрутили и никуда не поволокли. Что за странность такая?
Ответ кроется в том самом «почти».
Ибо, в отличие от Немцова, Гудков в своих бесстрашных инвективах (ни до, ни после, ни во время) ни разу не произнес фамилию «Путин», а эта нехитрая фамилия и есть та самая игла, в которой таится кощеева смерть. Вокруг же да около дуба, сундука и утки с яйцом высочайше разрешено ходить кругами до скончания фольклорных времен.
О «Единую Россию» можно теперь вытирать ноги, пока не сточишь подошвы — Грызлов для того и придуман, чтобы выбивать из него пыль и упражняться в бесстрашии. Пока Гудков метал в зал свои небольшие предвыборные молнии, скучный спикер сидел у него за спиной в президиуме, брезгливо пошевеливая усами.
Говори-говори… И Гудков говорил-говорил.
Комментариев нет:
Отправить комментарий